Они познакомились, когда обоим было по четырнадцать лет. В столь нежном возрасте любая привязанность кажется сильной, вечной, любой взгляд может быть истолкован превратно. Поэтому неудивительно, что эта любовь была обоими осознана не сразу. Они пережили и дружескую привязанность, едва граничащую с чем-то большим, и страсть, и неприязнь, и ревность, пока все это не переросло в зрелое чувство, в котором они друг другу, скорее всего, так и не успели признаться...
В 1828 году бабушка поэта, Елизавета Арсеньева, привезла своего ненаглядного внука Мишеля, подающего большие надежды, в Москву — чтобы подготовить к поступлению в университетский пансионат. Они поселились на Малой Молчановке. Поблизости жила семья Лопухиных: отец с сыном Алексеем и тремя миловидными дочерьми — Марией, Варварой, Елизаветой. Все они вместе дружили и виделись практически каждый день. Особенно дружен был Лермонтов с Машей и Варенькой. Первая навсегда останется его хорошим другом, а вторая станет впоследствии объектом пылкой любви.
„ Их любовь дремала до поры до времени, чтобы потом разгореться все сильнее и сильнее „
Поначалу ни Лермонтов, ни Лопухина не отдавали себе отчета в своих чувствах и не подавали виду, что начинают безудержно увлекаться друг другом (хотя по горящему взору юной особы и румянцу на щеках Мишель не мог не догадываться об этом). Как нередко бывает, их любовь дремала до поры до времени, чтобы потом разгореться все сильнее и сильнее.
Что особенно было досадно Лермонтову — так это одинаковый с Варенькой возраст. Скажем, ее 16 лет— это не его 16 лет. В эти годы за Варенькой, девушкой на выданье, уже во всю ухлестывали женихи, она могла блистать в салонах, покоряя мужские сердца, тогда как Мишеля все еще считали несерьезным мальчишкой-сорванцом. Возможно, он и был несерьезным, метался от одного увлечения к другому, но потом, как показали годы, настоящее чувство все выдержало. Когда другие оказывали Вареньке знаки внимания, Лермонтов вскипал, злился. Он так мучился от ревности, когда видел ее в окружении поклонников.
Страдал Лермонтов из-за этой любви немало. Даже неоформившееся чувство вызывало в нем весь спектр эмоций: душевные взлеты и падения, минуты счастья и целая вечность ревности.
Впрочем, Вареньке эта любовь приносила не меньше страданий. Она жила как будто в темноте, словно продвигалась на ощупь, ведь Лермонтов не давал ей никаких четких ориентиров, то и дело ставя в тупик... Он то вдруг становился к ней холоден, то относился только как к другу, а то требовал истиной страсти. Своею холодностью он будто бы мстил за ее мнимые измены. А она воспринимала это очень тяжело.
„ Он то вдруг становился к ней холоден, то относился только как к другу, а то требовал истиной страсти „
Когда молодые люди полностью осознали свои чувства (и кто пришел к этому раньше), сказать сложно. Их любовь крепла постепенно. Ее не сломила даже бурная страсть Лермонтова к Наталье Ивановой, дочери драматурга Федора Иванова (та самая загадочная Н. Ф. И., которой влюбчивый и восприимчивый поэт посвятил немало стихотворений). Познакомились они предположительно летом 1831 года. И Лермонтов, слегка призабыв былую привязанность к Вареньке, с головой окунулся в пучину новых страстей. Ему казалось: вот это оно, это все, это счастье... А потом любовь к Ивановой как-то померкла, и на ее фоне стало расцветать прежнее, почти утерянное чувство к Вареньке. Злые языки говорили, что Лермонтов был в то время с Варенькой в отместку отвергнувшей его Ивановой. Кто знает, может, первый порыв был действительно таков, но потом все изменилось. Давняя привязанность к Вареньке со временем затмила чувство к Ивановой и оставила о нем лишь прекрасные стихотворные воспоминания.
Но все-таки Лермонтов и Лопухина плохо понимали друг друга. Варенька скромничала, он же воспринимал ее то как сестру, то как возлюбленную. Причем угадать направление его мыслей было практически невозможно. Она терялась. Поэт считал ее непостоянной, ветреной, он часто сам не мог дать себе отчета, как же он к ней относится.
Лермонтов сберечь себя от искушений не смог. В декабре. 1834 года он страстно увлекся Екатериной Сушковой, с которой был знаком и ранее. Но в тот месяц он ей просто не давал проходу, навещал дома, танцевал с ней на балах. В конце концов Сушкова призналась ему в любви—и это был отчаянный поступок, уронивший ее честь в глазах светского общества.
„ Сильная привязанность все-таки переросла в настоящее чувство „
Вихрь столичной жизни закрутил и поглотил Лермонтова. И тут как гром среди ясного неба — известие о замужестве Вареньки Лопухиной. Вполне возможно, что она узнала об истории с Сушковой и это стало последней каплей (его холодность и долгое молчание она уже как-то привыкла выносить)... Сочтя ее предательницей, Лермонтов разочаровался в женской любви и в гневе написал Сушковой анонимное письмо/ которое привело к разрыву... А может быть, причиной такого поступка был и не гнев, а вспыхнувшая с новой силой давняя любовь...
Сильная привязанность все-таки переросла в настоящее чувство — взрослое и цельное, которое Лермонтов наконец-то смог распознать в своем сердце. Но это случилось немного позже. Когда поэт узнал... о замужестве Вареньки.
В одно мгновение вдруг оказалось, что любовь к Вареньке жива, ревность и негодование распалили это чувство до предела. И в один миг Мишель вспомнил, что она — самый дорогой для него человек. После ошеломляющего известия о замужестве Варенька стала единственной властительницей его израненного сердца. Лермонтов понял это всей душой, но понял, видимо, поздно.
И хотя он, казалось, почти не вспоминал о Лопухиной в Петербурге, его сердце принадлежало ей. Даже Аким Шан-Гирей не раз упрекал Михаила в холодности по отношению к милой девушке. Что уж говорить о самой Вареньке: она скорее всего подумала, что Лермонтов совсем забыл ее в столице... И что ей было думать: он молчал, не оказывал знаков внимания, даже в разговоре с общими друзьями не передавал ей приветов... А тут еще красавица Сушкова...
Теперь он не сможет найти замену этому чувству, будет пытаться его заглушить, но все тщетно. В 1835 году Лермонтов узнал о замужестве Вареньки. Ревности и негодованию поэта не было предела. Он тут же записал ее в изменницы и не упускал случая уколоть. Даже письма к друзьям полны язвительных замечаний по поводу замужества «m-elle Barbe».
Лермонтов привык скрывать свои чувства к Вареньке, но тут они, прорвав плотину, ринулись на поверхность. С негодованием проснулась любовь и оказалась такой сильной, что затмила все на свете. Аким Шан-Гирей, которому довелось быть свидетелем этого любовного неистовства, рассказывает, как Лермонтов не находил себе места, он метался из стороны в сторону, будто волк, загнанный в клетку.
На этот раз слух оправдался — Варенька Лопухина стала госпожой Бахметевой, супругой штабс-капитана Бахметева, человека значительно старше ее. Почему? Что за предательство? Возможно, настояли родные (ей к тому времени было уже больше двадцати лет — непозволительная роскошь в те времена в таком возрасте сидеть в невестах, ожидая, когда у любимого поэта будет прилив хорошего настроения), возможно, девушка считала, что она совсем стала не нужна Мишелю (ее подвигла на то показная холодность поэта).
Павел Висковатый рассказывает, что в тот злополучный год (год замужества Вареньки) она виделась с Лермонтовым на рождественских праздниках, он приезжал в отпуск в Москву. Свидание было кратким, при муже — настоящая мука...
„ Свидание было кратким, при муже — настоящая мука... „
Да, Лермонтов какое-то время считал свою возлюбленную коварной, но еще более ненавидел он того, кто отнял у них возможное счастье — Бахметева. Поэт относил его к категории людей недалеких и посредственных. Такие, по его мнению, были не достойны Вареньки.
В 1840 году Лермонтов послал Вареньке один из вариантов «Демона». Подписывая конверт, он начертал «В.А.Б.», а потом в ярости резко перечеркнул инициал Б. и поставил близкое и знакомое почти с детства Л. (то есть Лопухина). Нет, он не хотел признавать права Бахметева на нее. Но. ничего поделать не мог. «Но я другому отдана // И буду век ему верна», — это как раз о Вареньке.
Свою возлюбленную Лермонтов видел крайне редко. Скорее всего, последняя их встреча состоялась, в 1838 году. Тогда Варвара с мужем была проездом в Петербурге. Шан-Гирей был поражен переменой, произошедшей в ней: «Бледная, худая, и тени не было прежней Вареньки... только глаза сохранили свой блеск и были такие же ласковые, как и прежде».
Варвара Александровна не смогла даже попрощаться с любимым — он упал замертво на далекой кавказской земле. И она не смогла закрыть навсегда его глаза — загадочные глаза, которые поражали многих портретистов. Когда его хоронили в Пятигорске, она находилась в далеком северном Петербурге, до которого еще не долетела эта печальная весть.
Варвара пережила мятежного поэта на десять лет. Для нее это были непростые годы. Узнав о его трагической смерти, она стала постепенно угасать, без всякой видимой на то причины, без всякой болезни. Просто ей незачем было жить. Как написал Шан-Гирей, «она... томилась долго и скончалась, говорят, покойно».
Михаил Лермонтов, несмотря на все свои иные увлечения, так и не смог смириться с тем, что Варенька дала обет верности другому, что Она вдруг стала Варварой Бахметевой. Никогда он не осмелился так назвать свою возлюбленную. Для него она и после замужества оставалась Варенькой Лопухиной. Именно Варенькой — доброй и нежной, ускользнувшей, быть может, по его вине, но не забытой...
